– Ни о чем. – Джед допил остатки отвратительного кофе. – Собранная тобой информация подтверждает, что Уайнсэп – еще один подчиненный. Нам необходимо подобраться к боссу. Финли. Не напролом, конечно. Чем дольше мы будем держать контрабандного Моне в секрете, тем лучше.

– Мои сведения о Финли не наполнят и чайной ложки, – пожаловался Брент. – Он богат… так богат, что ты, Приятель, рядом с ним кажешься нищим… он удачлив, одинок и тщательно охраняет от посторонних свою личную жизнь.

– И руководит крупной импортно-экспортной фирмой. Отличное прикрытие для контрабандной деятельности.

– Одних подозрений недостаточно, – пробормотал Брент. – У нас нет против Финли ни одной неопровержимой улики. Конечно, Уайнсэп – его помощник, и Ди Карло работал на него.

– Ди Карло – мелкий жулик. Достаточно взглянуть на его судимости.

– А у Финли полицейского досье нет. Он – американский идеал, человек, всего добившийся сам, образцовый гражданин.

– Тогда небольшое расследование ему не повредит, – заметил Джед. – Я хочу слетать в Лос-Анджелес.

– Так я и думал. Послушай, Джед, я понимаю, у тебя в этом деле личный интерес, но Голдмен задает вопросы.

– Может, пора ответить на них.

– Комиссар тоже так думает.

– Брент, я – гражданское лицо. Никто не имеет права запретить мне слетать на Западное побережье… за мой собственный счет, в мое личное время.

– Может, хватит дурить мне голову? – выпалил Брент. – Я знаю, что через час у тебя встреча с комиссаром, и мы оба знаем, что он тебе скажет. Ты больше не можешь увиливать. Облегчи мне жизнь и скажи, что ты возвращаешься на работу.

– Этого я не могу сказать. Но могу сказать, что подумываю о возвращении. Брент выругался.

– Серьезно?

– Серьезнее, чем я когда-либо думал. – Джед встал и заметался по крохотному кабинету. – Черт побери, я скучаю по этой дыре. – Джед изумленно взглянул на приятеля. – Ну разве не дерьмо? Я скучаю по каждой минуте этой чертовой работы, по проклятым отчетам, по трусливым новичкам. Девять дней из десяти я спросонья тянусь к кобуре и только потом вспоминаю, что вышел в отставку. Я даже подумывал купить полицейский сканер, чтобы быть в курсе ваших дел.

– Аллилуйя. – Брент сложил руки словно в молитве. – Позволь мне сообщить об этом Голдмену. Не откажи в удовольствии старому другу.

– Я не сказал, что возвращаюсь.

– Сказал, сказал. – Брент вскочил, сгреб Джеда в охапку и поцеловал.

– Боже, Чэпмен, возьми себя в руки.

– Парни встретят тебя, как бога. Что говорит Дора? Глуповатая ухмылка сползла с лица Джеда.

– Ничего. Мы не говорили об этом. Это ее не касается.

– Неужели? – Брент поцокал языком. – Мы с Мэри Пэт заключили пари. Она говорит, что я буду шафером на твоей свадьбе к концу учебного года, а я говорю – на пасхальные каникулы. Мы привыкли отсчитывать время по школьному календарю.

Джеда охватила паника.

– Ты спятил.

– Брось, капитан, ты от нее без ума. Десять минут назад ты таращился в пустоту и грезил. И если не о ней, то я поцелую Голдмена в губы.

– Что-то ты стал очень несдержанным в последнее время. Прекрати, слышишь?

Брент знал этот тон – звуковой эквивалент каменной стены.

– Ладно, но буду признателен, если ты сообщишь мне, о чем договоришься с комиссаром. Полетишь ты в Лос-Анджелес официально или нет, я обеспечу тебе поддержку.

– Договоримся завтра.

– И еще одно, капитан, – добавил Брент, когда Джед направился к двери. – Сделай мне одолжение, позволь им заманить тебя обратно, хорошо? Я напишу тебе список вещей, которые нам тут не помешают.

Брент ухмыльнулся и стал с наслаждением представлять, как сообщит эти новости Голдмену.

Около полуночи Дора бросила все попытки заснуть и встала с постели. Ничего особенного. И то, что Джед не вернулся домой и не позвонил, не имеет к ее бессоннице никакого отношения.

Только когда начинаешь лгать самой себе, дела действительно плохи, признала она.

Дора включила стереопроигрыватель, но сладострастный блюз Бонни Райт так зеркально отражал ее настроение, что она не стала растравлять себя еще больше и выключила музыку, затем прошла в кухню и поставила на огонь чайник.

Как ей удалось так все испортить? Неужели она не знала, что мужчина бросится прочь, как только услышит три роковых слова? Не знала. Дора бросила в чашку чайный пакетик. Не знала, потому что никогда не произносила эти слова раньше. И вот именно теперь она поспешила со своей репликой.

Ну, что сказано, того не вернешь. Остается только жалеть, что Джед читал другой сценарий.

Он не повторил ее слов, не схватил в восторге в объятия. Просто с того самого момента, тридцать шесть часов назад, он стал медленно, но систематично отдаляться от нее. И Дора уже боялась, что он будет отдаляться до тех пор, пока совершенно не исчезнет вдали.

Теперь ничего не исправить. Дора залила горячей водой пакетик, поискала в шкафчике печенье. Она не может насильно научить его дарить и принимать в дар любовь. Она может только сдержать свое обещание и не бросать больше ему в лицо эти слова. Как бы ни было ей больно.

И что бы там ни пела Бонни Райт, у любви есть гордость. Нужно только взять себя в руки и продолжать жить: если бог даст, с Джедом, но если придется, то и без него. И можно начать прямо сейчас: спуститься в кладовую и приспособить не желающий засыпать мозг к работе.

Прихватив чашку, Дора вышла из кухни, в последнюю минуту вспомнила о ключах и, сунув их в карман халата, заперла за собой дверь квартиры.

Как противно не чувствовать себя в безопасности в собственном доме!

Устроившись в кладовой, Дора начала приводить в порядок картотеку, разоренную Ди Карло.

Как всегда, монотонный труд и тишина несколько успокоили ее. Иногда она замирала с какой-нибудь квитанцией в руке, вспоминая приятное волнение, связанное с продажей той или иной вещи.

Джед остановился на середине лестницы, наблюдая за ней. Она включила все лампы, словно ребенок, оставленный один дома. На ней был зеленый халат и огромные красные носки. Каждый раз, как она наклонялась за очередной бумажкой, волосы мягко падали на щеку. Дора плавным движением откидывала их назад, убирала документ и тянулась к другому.

Войдя в дом и увидев дверь коридора открытой, он автоматически выхватил пистолет и успокоился, лишь заметив Дору в кладовой. Когда она повернулась к нему, он уже успел убрать оружие.

Но она увидела лишь неясную фигуру на лестнице и в ужасе попятилась.

– Ты что, с ума сошел? Решил напугать меня до смерти?

– Нет. – Джед спустился к ней. – Ты что здесь делаешь, Конрой? Уже второй час ночи.